«Ридовка помогает» обеспечила семью из Мариуполя теплыми вещами и медикаментами

Декабрь. В Мариуполе солнечно и довольно тепло. Море спокойное, без шторма — значит, ветра сегодня не будет. Я приехала в город, чтобы передать гуманитарный груз от фонда «Ридовка помогает».У меня в машине — четыре одеяла, несколько пар зимних сапог, пуховые куртки и лекарства от простуды. Сегодня мы поможем пережить зиму семье Белоусовых.

В городе спокойно. А еще очень тихо. Не так, как в Донецке. В Мариуполе, можно немного передохнуть от непрекращающихся звонов снарядов. Здесь уже не стреляют.

Осматривая из окна машины знакомые улицы, я невольно вспоминаю начало весны. Не хочу об этом думать, но изувеченные артиллерийским огнем дома невольно возвращают меня обратно. Стараюсь прогнать от себя эти мысли, переключиться. Не получается.

Еду по улице Куприна. Подъезжаю к нужному адресу. В первом подъезде дома 23А меня встречает высокий мужчина с большими голубыми глазами. Он курит. Он очень спокоен.

Мужчину зовут Владимир Белоусов. Я познакомилась с ним неделю назад, тогда я и мои коллеги первый раз раздавали гуманитарную помощь от фонда нашей редакции. У Владимира двое маленьких детей. Они часто болеют из-за отсутствия теплой одежды в холодное время года. Мы решили, что этой семье нужна наша помощь.

Машина останавливается у небольшого крыльца. Оно самодельное, сделано из обломков дверей, столов и шкафов выехавших или погибших соседей. При входе в подъезд стоит чугунный мангал. На нем жители дома до сих пор готовят еду.

Владимир приветливо улыбается и помогает мне вытащить вещи из машины.

Заходим в дом. На лестничной клетке нас встречает небольшая собака по кличке Мотя. На первый взгляд она неповоротливая и неуклюжая, но это не так. Владимир рассказал, что в начале войны хозяйка Моти погибла. Пытаясь спастись, найти укромное место, собака прибилась к подвалу их дома. Ее приняли.

Все обстрелы Мотя сидела у входа и отважно охраняла перепуганных, голодных и уставших мирных жителей. С тех пор Мотя живет в этом доме и тщательно обнюхивает каждого, кто приходит в гости к ее новым хозяевам — оставшимся жителям дома.

Поднимаемся на третий этаж. В предбаннике небольшой однокомнатной квартиры нас встречают несколько человек: жена Владимира — Ольга, их дети — Дамир и Альбина, а еще пожилая женщина, мама Ольги — Светлана Степановна.

Снимаю ботинки. Бетонный пол очень холодный. Прохожу в комнату. Начинаю доставать вещи, которые привезла семье из Донецка.

«Главное, чтобы все подошло. Если что, обратно сдам в магазин, поменяю размер», — взволнованно думаю про себя, доставая из белых шершавых полиэтиленовых пакетов зимнюю одежду.

Светлана Степановна мерит вещи первая. Улыбается. Ей понравилась куртка, она теплая и села по размеру. Женщине подошли и сапоги. Сказала, что они напоминают валенки, которые она носила в детстве. Улыбаюсь. Эта обувь — угги, которые я привезла из Донецкого гипермаркета. Светлана Степановна надевает их на себя и весело говорит, что теперь будет ходить в них даже дома.

«А в моде у молодежи все повторяется», — комментирует она мягким и теплым голосом.

Еще для Светланы Степановны я привезла теплый красный свитер с новогодним орнаментом. Увидев его, тринадцатилетняя Альбина просит у бабушки отдать свитер ей. Женщина улыбается и одобрительно кивает головой. Альбина надевает на себя свитер, даже не сорвав этикетку и ценник.

Из следующего пакета достаю теплые колготки, носки и черные штаны с серебряным поясом. Это для Альбины, ученицы седьмого класса школы номер 27. Во время нашей первой встречи девочка рассказала — ее классная руководительница настаивает, что дети должны хоть в школу только в форме: белый классический верх и строгий черный низ.

«Мы каждый понедельник собираемся всей школой и поем гимн. Это мероприятие посещает детектор школы, завучи. После с нами проводят воспитательную беседу. Говорят, что наше новое государство выделило детям десять тысяч рублей. На эти деньги наши родители должны приобрести нам школьную форму. Купить ее советуют в Ростове», — говорит Альбина.

Десять тысяч, которые выделила Российская Федерация на каждого ребенка в Мариуполе, большинство семей потратило на ремонт, лекарства и приобретение электропечей. Едва ли, не имея окон в квартире, а зачастую и самой квартиры, взрослый человек поедет приобретать ребенку дорогую школьную форму в четырех часах езды по трассе, которую время от времени обстреливает украинская сторона.

Тем не менее некоторые семьи пытаются приобрести хотя бы старые классические вещи, перекупая их у знакомых или приобретая на рынке. Зачастую так делают даже те, кто еще не получил выплат от государства.

Прикидываю штаны на девочку. Черные брюки подошли Альбине. Теперь ее не будут ругать.

Открываю еще один пакет. В нем лежит маленькая детская куртка и комбинезон. Это для полугодовалого Дамира. У Дамира очень серьезное выражение лица. Взгляд наблюдающий, строгий.

Ольга примеряет куртку на ребенка. Подошла.

Остальные вещи Ольга помогает мне сложить на кровать. Они для ее брата. В сентябре он и мать Ольги в спешке выехали из Купянска, успев взять с собой только паспорта. 28 сентября ВС РФ полностью вышли из Купянска.

Сейчас брат Ольги болеет. У него высокая температура и признаки ОРВИ. Он находится в квартире у знакомых Ольги, чтобы не заразить кормильца семьи Владимира. В этом месяце семья переболела несколько раз.

Разложив все вещи, хозяева принесли мне в комнату чай с несколькими шоколадными конфетами. Отказываюсь.

«Вы не подумайте, у нас есть еда. Мы готовились к вашему приезду. Хотим вас отблагодарить», — говорит Владимир, улыбаясь.

Соглашаюсь. 

В квартире есть свет, тусклый и холодный, но есть. Окна завешены плотной шторой. Позже Ольга скажет мне, что не хотела, чтобы я видела «позорные треснувшие окна», поэтому завесила их до моего приезда.

Я заметила, что многие жители стесняются своих домов. Как будто они их разбомбили.

Ольга приносит чай, крепкий, с сахаром. Женщина направляет небольшую теплую печь в мою сторону. Становится теплее.

«А когда я с Дамиром в подвал спустилась, ему было всего восемь месяцев», — вдруг говорит Ольга.

«Как он себя вел? Наверное, ему было очень страшно», — спрашиваю я.

«Нет, что вы! Он стойко все вынес. Но Дамир парень непослушный. Постоянно громко кричал и пугал наших соседей. Но это характер такой», — смеется в ответ женщина.

Еще 23 февраля Ольга лежала с грудным ребенком в больнице. У малыша было воспаление легких. 24 февраля солдаты ВСУ начали стрелять по городу. Женщина выписалась из медицинского учреждения и на такси добралась до дома. Первого марта семья спустилась в бомбоубежище, где провела два месяца.

На протяжении первых двадцати дней все находящиеся в подвале люди — их было около 250 человек — переболели ротавирусной инфекцией и простудой. От рвоты спасались кока-колой, оказывается, она восполняет жидкость в организме и поднимает уровень глюкозы в крови.

За эти дни было невозможно выйти из подвала. Сходить в туалет было проблемой, многие ходили под себя. Воды и еды практически не было.

«У меня еще молоко сохранилось. Я Дамира грудью кормила. Так мы его и спасли», — поделилась Ольга. 

Спрашиваю у Ольги, как переживают происходящее дети, часто ли они вспоминают войну. Ольга хочет ответить, но Альбина ее перебивает.

«Мы все нормально восприняли. Войну не вспоминаем. Укропов ненавидим», — спокойно и жестко говорит Альбина.

«Плохо это все, — вступает в разговор Светлана Степановна. — Ребенок не должен такое видеть. Альбина нервная стала, резкая. Раньше ласковая была, а сейчас…»

Альбина удивленно поднимает брови наверх и опускает взгляд вниз.

«Мама права, чего уж там. Дамир тоже стал другим. Света боится, воды. Мы его в тазике мое, очень сложно, сопротивляется. Война всех изменила», — говорит Ольга.

Молчим.

«Помню, как мы из Купянска выезжали. Я с сыном за бешеные деньги добралась до России. Никто нас вывозить не хотел. Честно признаться, я уже не ждала Украину, а тут…», — задумчиво говорит Светлана Степановна.

«Почему раньше не уехали?» — спрашиваю я.

«Хотела. Очень хотела. Я в Сибири родилась. До 23 лет там жила. Потом замуж вышла за украинца и уехала. Пока муж жив был, я ради него там жила», — отвечает женщина. 

«А после?»

«После его смерти меня там ничего не держит. А тут и война началась. Я куда угодно поеду, если Россия даст возможность. А вы можете как-то помочь?» — поинтересовалась Светлана. 

«Я напишу об этом». 

На сегодняшний день у Светланы Степановны нет гражданства Российской Федерации. В Купянске она подавала документы на его получение. Из местных жителей она была 3 928-м человеком по счету. Не дождалась. 30 сентября женщина должна была явиться за документами, но 16 числа они с сыном были вынуждены бежать из города. Сейчас у Светланы нет ничего — гражданства, дома, пенсии. На Украину возвращаться не хочет, да и некуда.

Допила чай. Мне пора возвращаться в Донецк. Прощаюсь с хозяевами. Меня поочередно обнимает каждый член семьи. Владимир провожает меня из подъезда.

Выхожу на улицу. Здесь теплее, чем в квартире. Чувствую на своем лице нежное прикосновение теплого воздуха. Такое ощущение, что опять наступила весна. Но она уже другая. Спокойная.