Чужая среди своих

Деревню Томсино в Псковской области аккуратно огибает небольшая речушка Веть. Грунтовая центральная дорога проглядывает кусками асфальта. Поблекшая разделительная полоса еще помнит, как лет 20-30 назад огромной колонной проходила сельскохозяйственная техника, тракторы и груженные зерном фуры.

Нет здесь бетонных двухметровых заборов, огораживающих личную жизнь и впридачу драгоценную собственность сельчан. Не страшно. Друг о друге все всё знают.

Газового отопления тоже нет. Поэтому наколотые дрова огромными кучами лежат аккурат под самыми окнами жилых домов. Складывать их в поленницы пока еще рано, несколько недель они должны просушиться под весенним солнцем. Готовиться к следующей зиме лучше именно сейчас: отопительный сезон закончился – машина дров выходит намного дешевле и не так бьет по кошелькам.

— Люди у нас простые, работящие, — гордо сообщает *Татьяна.

— Так и нам чужого и не нужно! Вот так-то, — добавляет к чему-то ее соседка и презрительно фыркает.

Все здесь свои. Ну, почти все…

«Село в порядке – страна в достатке»

Еще год назад по двухэтажной сельской школе бегала местная ребятня. Звонкий детский смех разносился по длинным коридорам, раздавался в классах, иногда зависая где-то в районе уже запущенного школьного яблоневого сада, фрукты которого уходили то на компот, то на сладкий домашний джем.

Сейчас здесь пусто. Нет местной ребятни и на площадке позади школы. Краска на каруселях и брусьях потускнела, но трещинами еще не пошла. По периметру расставлены простые деревянные скамейки, летом тут собирается молодежь, точнее собиралась.

Вокруг то тут, то там виднеется вытаявший из-под снега мусор: окурки, осколки от битых бутылок, пакеты, фантики. Асфальтированная беговая дорожка поросла желтоватым мхом. Здесь, в отличие от многих умирающих деревень, дети есть, а вот профильных учителей – нет. Разъехались.

Именно из-за этого год назад школу и прилегающий к ней детский садик пришлось закрыть. Ежедневно к остановке подъезжает старенький школьный автобус, который отвозит ребят в соседнее поселение.

— Вы, наверное,  ищете нашу знаменитость? Тасю? – спрашивает у меня продавщица маленького сельского магазина.

— А так заметно?

— Много вас таких тут приезжало. Журналистов московских, всяких.

— Она может вас в дом даже не впустить! Она у нас такая, — услышав наш разговор встревает местная жительница.

Тонкие нарисованные брови ее поднимаются, будто бы хотят продолжить разговор, но передумав женщина, причмокивая, умолкает.

Шестиклассница Тася Перчикова живёт с мамой Еленой и отчимом Юрой в деревне Томсино. Семья сюда переехала от питерской суеты еще в августе. Со слов соседей, частный дом приобрел гражданский муж женщины. С переездом помогали всем селом: администрация выделила машины, соседи разгружали. Перчиковы обзавелись домашним хозяйством. Юрия взяли на предприятие «Веть», которое расположено в конце деревни. Лена же устроилась в местную больницу санитаркой. Платили, конечно, немного, да и работа не из легких. Деревенская жизнь Перчиковым оказалась по вкусу: можно и громко музыку слушать, за огородом приглядывать.  Тася вместе с соседской ребятней на стареньком автобусе ездила в школу.

Но в середине декабря прошлого года 12-летняя девочка написала трогательное письмо Владимиру Путину. Школьница пожаловалась на маленькую зарплату мамы-санитарки и просила купить мотоблок, чтобы управляться с большим огородом, чтобы мама его не перекапывала лопатой одна.

«Я маму очень люблю. Пожалуйста, подарите моей маме мотоблок и минитрактор. Он очень нам нужен. У нас было бы больше грядок. И маме меньше пришлось бы работать лопатой после дежурств, почти до потери сил. Моей маме тяжело. Я буду вам очень благодарна, если вы мне позвоните, и я смогу вам сама все рассказать».

Историю моментально растиражировали сначала местные газеты, а после подключились и федеральные СМИ. Вскоре стали приходить письма, полетели из разных уголков страны посылки: кто-то переводил деньги, другие же отправляли вещи для ребенка. На собранные средства семье удалось купить технику, учебники, одежду и лекарства, позже девочке подарили ноутбук. И вдруг в конце февраля – начале марта этого года все будто ополчились против семьи. Жить, со слов самой Елены Перчиковой, стало невыносимо.

— Понимаете, мы не общаемся ни с этой женщиной, ни с девочкой. Упаси Господи, какие угрозы? Они нам не нужны! – горячо заявляет Татьяна, укладывая в сумку только что приобретенный батон. – Они сами по себе!

— Мы ее почти и не видели. Я вот один раз, когда она как-то за хлебом заходила, — рассказывает продавщица. – Так только Юра заходит. Продукты берет. К нему вопросов нет, он у нас тута работает, со всеми.

— А Тася эта вообще нечиста на руку! Было дело, да. Телефон у подружки дернула, а еще у нас есть старая женщина, Шпакова. Так эта Тася у нее пять тысяч своровала. Даааааа! Вот так-то. Следователи ее потом по горячим следам нашли!  Старушка эта — моя далекая родственница. Вот так-то. И дети с ней не хотят играть. А что ж хотели? Мамино воспитание.

— Ваши журналисты вон по телевизору показывали, как Тася коз смотрит и за хозяйством присматривает. А потом говорили, что это мы ее травим! Вот зачем они такое пишут? Угрозы ей какие-то поступают. Да к лешему она нам нужна. Никто из наших с ней не общается, — продавщица попыталась презрительно фыркнуть, но махнула рукой и снова стала за прилавок.

— Вот Юра ее уже выгнать хочет из дому, ему эта история уже надоела. Вот так-то, — с усмешкой говорит Татьяна. – До первого апреля она тута живет, а потом… говорят, что переедет куда-то… В Печоры, что ли? Там у нее уже все на мази, на сырообрабатывающем заводе. Вот так-то.

Действительно, Елена подтвердила, что ее муж попросил до апреля освободить его дом. Женщина рассказала, что ей постоянно приходят угрозы с незнакомых номеров, иногда даже от знакомых и коллег. Правда, от кого именно – она «не знает». Несколько недель назад ей пришлось уволиться из больницы, ведь «там много завистников».

«Мне страшно теперь», — признается в переписке Елена.

На момент самой публикации ни одного заявления в правоохранительные органы от семьи Перчиковых не поступало. От встречи со мной женщина отказалась, ссылаясь на сильную головную боль и общее недомогание. Юрий же был на работе и принципиально не общается ни с одним из журналистов. Работать нужно, а не языком чесать.

— Она только особых журналистов пускает. Не всех, — прокомментировали мне отказ Елены от общения соседи.

— Особых?

— Ну, да… Ну, которые цепляются за письмо к Путину или пишут о «бедной матери одиночке», а про Юру ни-ни.

Конфликт был неизбежен

Жизнерадостная Тася улыбается на камеру, показывает, как кормит коз, кур и собаку. Несколько месяцев она проходила в школу. Потом стала пропускать уроки. А в ноябре Елена решила, что ей лучше учиться дома. Написала заявление в местную администрацию о просьбе перевести на домашнее обучение.

Журналисты крупных изданий решили сыграть и на этом, порядком исказив факты. История затравленной одноклассниками Таси после письма самому Путину, а после и, якобы, вынужденного обучения на дому расползлась по всему интернету. Местные чиновники не могли не реагировать. 

— Девочка обучается дистанционно, платно, в московской школе, со слов ее мамы. На данный момент Тася поменяла уже пятую школу. Почему-то долго она нигде не задерживается, — сообщила уполномоченный по правам ребенка в Псковской области Наталия Соколова.

Омбудсмен добавила, что данный факт является тревожным и необходимо разобраться в ситуации, чтобы выяснить, что мешает девочке обучаться с другими в одном классе. Ведь любой ребенок должен социализироваться. Особенно в деревне, где все друг друга знают.

В администрации района рассказали, что после первых же публикаций о том, что Елену и ее дочь как-то притесняют и обижают, назначили встречу с женщиной. Спрашивали прямо: есть какое-то давление, кто-то оскорбляет, в больнице неприятности? Но Елена сказала, что говорили гадости, а вот кто именно, она не знает и лиц не запомнила.

— Проведена проверка и по фактам о якобы имевших место угрозах в адрес женщины и ее дочери. Эта информация не подтвердилась, — заявили в СУ СК России по региону.

Между тем в медучреждении, где работала Лена, уточнили: как в любом женском коллективе, могли появиться конфликты или недопонимание с коллегами. Но не более того.

Назначались проверка за проверкой. Домой к Тасе приезжали всевозможные комиссии, активисты и, конечно же, журналисты. Всего за несколько месяцев 12-летнюю девочку, которая, казалось бы, должна учиться, бегать в сельский клуб на дискотеку и успевать помогать маме по хозяйству, прославили. Ком недопонимания между местными и семьей Перчиковых нарастал и вскоре вылился в неприятную историю.

В конце февраля фотографии Таси, на которых она в обнаженном виде, появились в социальных сетях. Как уточнили в Следственном управлении Следственного комитета России по Псковской области, с фейковой странички кто-то писал девочке и попросил прислать такое фото. И она в силу своего возраста и неопытности отправила. Оказалось, что за фейком скрывалась одна из подружек Таси. Как этот снимок оказался потом в местных интернет-сообществах, следователи уже установили и сейчас работают с инициатором переписки.

Письмо «богу»

Огромные бревна лежат вперемешку с остатками заржавевшей сельскохозяйственной техники.  Решетчатые окна одноэтажного заброшенного барака наблюдают за проезжающими мимо машинами. Не заброшенный, а не функционирующий на сто процентов, поправляют сельчане.

На вопросы о письме Путину отвечают неохотно. Ведь все тут работают в практически одинаковых условиях, чего попусту тревожить президента?

— Вы знаете, наши местные много сил приложили, чтобы деревня не погибла, не стала одной из тысячи умирающих. Наш глава района Леонид Михайлович сам из Томсина. Он жил там, когда еще только начинали функционировать предприятия и столько сил… столько сил. – рассказывает первый заместитель главы администрации Алексей Рябов. – Конечно, местные недовольны, что все на них свалилось. Кто ж идет в монастырь со своими правилами? Но могу вас заверить, жизни Елены ничего не угрожает. Она сама приняла решение о переезде и сейчас вместе с нашей администрацией подыскивает более подходящее жилье, чтобы и работа была, и школа для Таси. В настоящее время сформирована комиссия, которая разбирается в ситуации. Теперь нашим жителям достается! Мне стало известно, что у некоторых взламывают странички в социальных сетях и рассылают от их имени всякое. Буквально вчера встречался с жителями, просил их прийти, рассказывал вместе с правоохранительными органами, что нужно делать, когда стали поступать угрозы. Понимаете, теперь местные боятся! Журналисты написали, что они травят ребенка, теперь интернет травит их. А по факту…

— А что по факту?

— А по факту такими вещами должны заниматься компетентные органы. Но ни одного заявления от самой Елены, насколько мне известно, так и не поступило.

Три часа дня, и жизнь в деревне замирает. Мужчины вовсю трудятся на предприятии. Изредка из окон выглядывают лица женщин в разноцветных косынках. К снующим то туда, то сюда незнакомцам уже привыкли. Конечно, в голову какой-нибудь бабушки Нюры, которая жила тут всю свою жизнь, никогда бы не пришла идея написать о своих тяготах самому президенту. Никогда бы она не приняла постороннюю помощь от чужих людей, не нищая же она в самом деле! Она жила с небольшой зарплатой так же 10 лет назад, и так же вела свое хозяйство. На жизнь хватало и ладненько. И сейчас хватает. И ладненько…

Выезжая из деревни, я все думаю о жизнерадостной Тасе.  Добрый порыв наивного детского сердца извратили, использовали для пропаганды, обесценили. Местные не поняли, а чужие разыграли в «нужном» русле.  Деревенская дорога изгибалась, петляла, но все равно привела к белоснежному дорожному знаку с перечеркнутым жирной красной линией одним словом – Томсино.